История в лицах

Семечки на ифтар

Зейнаб Гулоева из  сельского поселения Нестеровское прожила долгую и  драматичную жизнь. В  этом году она будет отмечать свое 90-летие. Ей  довелось испытать счастье материнства тринадцать раз и  испытать самое страшное горе для родителя  — пережить собственного ребенка. Пятерых из  них она потеряла в  ссылке.

«Как раз созрел чернослив...»

В  год депортации Зейнаб только исполнилось семнадцать. Но  она уже была замужем. Свадьба прошла осенью. «Как раз чернослив созрел»,  — вспоминает женщина и  приводит ингушское название сентября.

—  Раньше ведь много времени проходило между сватовством и  свадьбой. Если девушка понравилась, старались ее  как можно быстрее засватать и  таким образом обезопасить себя от  конкурентов. На  засватанную никто не  посягал. Это было табу. А  если свободная, то  всегда была угроза, что умыкнут. Разговоры типа «вон под скалой засели», «вон у  родника их  видели», «завтра собираются», «через неделю планируют» быстро надоедали, в  том числе и  домочадцам девушки, и  потому родные тоже были не  прочь побыстрее с  кем-то из  более или менее достойных кандидатов на  родство договориться. Но  в  тот год в  Ингушетии был принят ваад не  откладывать свадьбу с  момента помолвки больше чем на  месяц. В  августе ко  мне посватались, в  сентябре сыграли свадьбу.

Единственная дочь в  семье Саида Баркинхоева юная Зейнаб росла красавицей. К  тому  же она славилась виртуозной игрой на  гармони. Она была желанной гостьей на  всех сельских ловзар. Одно из  самых ярких воспоминаний юности  — первое место, завоеванное ею  на  районном смотре художественной самодеятельности в  Мужичах, посвященном Первомаю. Район хоть и  назывался Галашкинским, райцентр, тем не  менее, располагался в  соседних Мужичах. Жюри покорил шуточный танец Зейнаб в  паре с  пожилым мужчиной, где она сама себе аккомпанировала, не  сфальшивив ни  в  одной ноте.

Ее  жених был старше нее на  шестнадцать лет. Впрочем, не  разница в  возрасте смутила родственников невесты. Тогда в  этом особой беды не  видели. Небольшая пауза возникла из-за принадлежности Исмаила к  другому вирду. Но  в  итоге репутация настоящего къонаха, которая закрепилась за  Исмаилом в  округе, перевесила религиозные предубеждения, и  родные Зейнаб ответили согласием.

Большой дом  — значит, кулак

Впервые каток репрессий прошелся по  семье Исмаила Гулоева, в  те  годы носившего фамилию Хучбаров (о  причинах смены фамилии как раз в  этой главе), еще задолго до  депортации. В  1937 году по  разнарядке на  аресты «врагов народа», спущенной на  Алкун, в  селе было задержано около двадцати человек.

—  Арестовали всех наиболее уважаемых и  авторитетных людей тогдашнего Алкуна,  — говорит бабушка Зейнаб. —  Не  щадили никого. Помню про 80-летнего старика Сели, сына Тапчи. Он  был бездетным и  к  тому  же инвалид: у  него не  было одного глаза. Старика очень уважали в  селе, за  что был избран его старейшиной. За  авторитет и  поплатился. Они боялись влияния народных лидеров.

В  том году братья Исмаил и  Аддал Хучбаровы закончили строить дом. Тогда еще существовало поверье, что нельзя жить в  доме, построенном в  течение одного года. Братья вместе с  матерью уже заселились в  него, но  чтобы строительство не  считалось полностью завершенным, его намеренно не  белили. В  тот день, когда начались облавы и  задержания, у  них гостил один дальний родственник, по  имени Зукр, у  которого были нелады с  законом. Когда до  хозяев и  их  гостя, сидевших в  этот момент на  веранде и  спокойно пивших чай, дошли разговоры о  происходящем в  селе, Зукр предположил, что всему причиной  он, и  попросил укрыть себя. Зукр спрятался, а  Аддал и  Исмаил продолжили трапезу. «У  нас-то никаких проблем с  властью нет, нам-то чего остерегаться»,  — решили они. Вскоре во  двор к  Хучбаровым постучались. Никого искать чекисты не  стали. Они пришли как раз за  Аддалом и  Исмаилом...

Уже позже, много лет спустя, со  слов очевидцев выяснилось, что один из  руководителей «зачистки», тоже ингуш по  национальности, сидя на  коне, оглядел село  и, указав плеткой в  строну большого и  добротного дома Хучбаровых, спросил: «А  кто живет там?» Ему ответили. После чего прозвучало: «Этих кулаков тоже заберем».

Арестованных со  всех сел, лежавших выше Мужичи вглубь Ассинского ущелья, набралось порядка двухсот человек. Самым молодым из  них был Исмаил, будущий супруг бабушки Зейнаб. Ему на  тот момент было 25  лет. Всех их  предстояло отправить в  Грозненскую тюрьму, про которую ходили слухи, что там есть гигантская мясорубка, в  которой власти перемалывают людей, чтобы не  оставлять следов бесчинства. Но  сначала надо было добраться до  Назрани. И  весь путь до  нее арестанты прошли пешком.

—  Их  вели с  завязанными руками. Единственный, кому разрешали на  привале развязать руки, был Исмаил,  — передает слова мужа Зейнаб. —  Он  был самым молодым среди них. Ему развязывали руки, чтобы он  мог с  ложки покормить совсем пожилых.

В  Грозном, в  тюрьме, каждый день из  огромной камеры, где содержались арестованные, якобы на  допрос уводили по  пять-шесть человек, но  обратно они не  возвращались. Заключенных-ингушей, в  силу своего патриархального воспитания, больше всего задевало оскорбительное и  пренебрежительное отношение со  стороны своих стражей. Унижающие достоинство окрики и  словесные выпады надзирателей приводили в  бешенство. Но  ничего нельзя было поделать. Людям запрещали молиться, отбирали четки.

Спустя некоторое время после задержания оставшимся дома женщинам сказали, что если они сдадут оружие, якобы принадлежавшее арестованным, то  братьев отпустят. Мать и  сестры наспех продали всю живность в  доме, оставив лишь одного больного теленка, и  стали искать винтовку. Никто не  решался ее  продать. Неприятности грозили как покупающему, так и  продающему.

Родственные, дружеские взаимосвязи ингушей бывают иногда удивительным образом переплетены. И  рассказ бабушки Зейнаб тому подтверждение. Приобрести оружие отчаявшейся матери помог мой дед по  матери Ибрагим Тимаркиевич Хамхоев, который был дружен с  Исмаилом Осиевичем. Конечно  же, делалось это в  строжайшей тайне.

В  итоге, винтовку, якобы принадлежавшую арестованным, «добровольно сдали». К  сожалению, это не  помогло. Пока искали ружье, злые языки донесли следствию, что Исмаил и  Аддал Хучбаровы доводятся родными братьями уже хорошо тогда известному властям абреку Ахмеду Хучбарову. На  тот момент между ними не  было связи. Ахмед прятался в  лесах вблизи Ангушта и  на  родных не  выходил, боясь навлечь на  них неприятности. Положение Исмаила и  Аддала усугубилось.

Долго прикидывая способ вызволить их  из  тюрьмы, родные решили справить им  новые документы. За  основу новой фамилии взяли название тейпа, к  которым принадлежат Хучбаровы  — Гулой. Решение проблемы уже было близко, когда один из  работников местного  ЧК, который и  отношения-то не  имел к  документам, пришедшим в  галашкинскую  ЧК на  сверку, включая ходатайство об  их  освобождении из-под стражи, увидев фото уже Гулоевых Исмаила и  Аддала, сказал: «Поступайте, как хотите, конечно, но  отпускать на  волю вы  собираетесь никаких не  Гулоевых, а  родных братьев абрека Ахмеда Хучбарова». После того случая в  грозненском каземате на  вечерней поверке, надзиратели, выкрикивая имена заключенных, с  издевкой начали говорить: «Хучбаров Исмаил, поменявший фамилию на  Гулоев».

Однако по  милости Всевышнего через полгода мытарств, за  недоказанностью вины младшего из  братьев, Исмаила, освободили. «Вину» Аддала доказать все  же сумели. Он  получил десять лет лагерей.

Вплоть до  самой высылки Исмаил не  оставлял попыток вызволить брата из  заключения. Вместе с  родными Аддала с  большой надеждой на  скорую встречу его преданно ждала его невеста. За  год до  ареста, в  1936  году, он  посватался к  своей односельчанке, доброй и  приветливой Дугурхан. Их  связывали взаимные теплые чувства. Не  видя перспективы скорого освобождения Аддала, его родные не  раз предлагали ей  перестать ждать и  устроить свою личную жизнь с  кем-то другим. Тем более что желающих породниться с  ее  семьей было предостаточно. Дугурхан каждый раз решительно от  этих предложений отказывалась. И  вот, наконец, забрезжила надежда, что Аддал выйдет из  тюрьмы раньше условленного срока. Его ждали в  марте. В  доме уже все было готово для его встречи. Решено было совместить той по  случаю его освобождения с  его  же свадьбой. Даже успели купить бычка для заклания. А  23  февраля началось выселение...

Подвело доверие

Наиболее плачевным, говорит бабушка Зейнаб, было положение тех, кто, несмотря на  муссировавшиеся в  канун депортации слухи о  возможности выселения, упорно не  хотел им  верить. Как, за  что, разве видано такое, чтобы целый народ с  родных земель куда-то выселяли, недоумевали люди. Они-то и  не  успели подготовить никаких припасов.

—  В  нашем вагоне ведь тоже разные люди ехали. Хорошо помню тех, кто восседал на  верхних полках с  куриной ляжкой в  руках, в  то  время как внизу сидели  те, у  кого и  хлеба вдоволь поесть не  было. Одним из  самых угнетающих был вопрос, связанный с  личной гигиеной. Учитывая требования эздел, многие подолгу не  ели и  не  пили, чтобы лишний раз не  пришлось ходить по  нужде на  коротких остановках, которые делал поезд. Это особенно было сложно для пожилых людей. Молодым и  соскочить с  высокой платформы вагона на  землю проще было, и  вновь на  нее взобраться. Старикам  же без посторонней помощи это не  удавалось. И  чтобы не  беспокоить из-за себя окружающих, они выбирали меньше есть и  пить. Трапеза моей свекрови состояла из  того, что она брала уголок своего платка обмакивала его в  кукурузную муку и  слизывала затем ее  крупинки до  момента, пока не  почувствуют, что голод обманут. Она совсем отощала к  концу пути. Когда мы  добрались до  пункта назначения и  можно было есть без оглядки на  эти деликатные моменты, есть она уже не  могла вообще. Врачи сказали, что у  неё иссох желудок. Через пару месяцев свекровь умерла.

Алкунский штаб по  организации операции «Чечевица» расположился как раз в  доме Хучбаровых. К  тому моменту вдоволь натерпевшиеся от  чекистской власти, к  своим незваным постояльцам хозяева отнеслись с  холодцой. В  день выселения им  это припомнили.

—  Мужа не  было дома в  тот момент. Собирать в  дорогу пожитки пришлось мне. Все, что я  выносила в  коридор, чтобы загрузить в  машину, они с  издевками зашвыривали обратно,  — вспоминает Зейнаб. —  Приказали поднять руки вверх. От  испуга у  моей престарелой свекрови они стали дрожать. Это была такая тяжелая и  невыносимая картина, мне стало за  нее так больно. Старая женщина не  могла взять в  толк что происходит, за  что эти люди, которые целый месяц делили с  ней кров, так жестоки и  бесцеремонны. И  тогда я  сказала: «Нани, опусти руки. Не  будем мы  им  подчиняться!»

Единственное, что позволили взять, это томик Корана. Его ей  протянул солдат с  азиатской внешностью. Прижав Священное Писание к  груди, а  другой рукой поддерживая свою немощную свекровь, Зейнаб зашагала к  студебеккеру.

Семечки на  ифтар

Адский путь длился девятнадцать дней. Его исход был не  менее устрашающим. Их  привезли в  Павлодарскую область  — в  один из  самых неуютных и  холодных уголков Казахстана.

Семью Хучбаровых определили на  местный кожзавод. Это практически токсичное производство. В  цехах постоянно царили невыносимый смрад, сырость, и  было много тяжелого физического труда. Неподалеку от  него располагались бараки, где жили рабочие. Они и  стали для них домом на  целых три года.

—  Когда нас только привезли в  эти бараки, чем нас кормить, как отапливать помещения, продумано еще не  было. Для изможденных дорогой, голодом, холодом людей на  счету был каждый час. Если  бы вовремя согрели и  накормили, многие  бы выжили. Как это случилось с  тем мальчиком...

—  То  ли на  первый, то  ли на  второй день прибытия к  мужу подошел случайный знакомый,  — продолжает Зейнаб,  — и  позвал его в  свою комнатушку. «Прости, что я  обращаюсь к  тебе с  этой просьбой, это, может, и  недостойно, что я  выказываю перед посторонним обеспокоенность за  судьбу своего потомства, но  сейчас я  растерян,  — начал  он. —  Вон там, в  углу, лежит один из  моих мальчиков. Он  умер вчера. Вот этот,  — сказал, поворачиваясь в  другую строну,  — скончался сегодня. Из  троих сыновей у  меня остался лишь один. Вот он. Мне кажется, если  бы его накормить чем-нибудь горячим, он  бы выжил. Был на  рынке сегодня, купил вот этот небольшой кусок мяса, а  как приготовить не  знаю. Помоги, пожалуйста!»

Муж растерялся, конечно. Они оба были в  одинаковых условиях. Откуда он  возьмет дрова? На  улице снег, ни  леса вблизи. И  тогда он  на  свой страх и  риск пошел в  самый дальний, необитаемый край громадного барачного строения и  взялся выламывать пол. Не  трудно представить, чем это ему грозило, если  бы его застали за  этим занятием представители администрации завода. Это  же порча государственного имущества. В  ту  пору и  за  меньшее десять лет лагерей давали, тем более «врагу народа».

Несколько месяцев спустя тот мужчина и  Исмаил встретились на  рынке. Мужчина был не  один. Его сопровождал подросток.

—  Исмаил, этого не  узнаешь? Этот тот, кого ты  спас от  голодной смерти. Пусть Аллах воздаст тебе благом в  этом мире и  вечном!

Рамадан в  тот год выпал на  конец лета. С  момента прибытия на  кожзавод прошло уже почти полгода. Но  еды так  же не  хватало.

—  Мы  посоветовались между собой и  приняли решение все-таки держать пост. Конечно, это было непросто. Сил и  так не  было. О  сытном и  обильном ифтаре никто и  не  помышлял. По  нескольку дней подряд на  ритуальную трапезу у  нас бывали просто семечки. Мы  ели их  прямо с  шелухой и  запивали водой.

Коран

Прожив в  барках три года, чета, которую к  тому моменту Аллах еще не  одарил потомством, решила снять квартирку. Небольшую комнату в  саманном домике сдавала семья казахов. Возвращаясь однажды с  работы, они увидели, что строение окутано дымом. Вскоре из  него стали вырваться языки пламени.

—  Муж растерянно остановился. Я  же вмиг, через вереницу комнат, залетела в  наш угол, выбила ногой окно и  стала выкидывать из  неё наши пожитки. Первым схватила Коран. Он  висел над кроватью в  небольшой матерчатой сумке.

Сын Зейнаб Ваха показывает раритет. Корану больше века. По  нему учился еще его дед Оаси, погибший в  Гражданскую войну в  боях с  деникинцами. С  главной семейной реликвией связано много историй. Одна из  них про шесть вертикальных черточек над сурой «Искренность». В  медресе маленького Исмаила старшие муталимы подбили сказать одной из  одноклассниц, выйдет  ли та  за  него замуж. Девочка пожаловалась мулле. Было определено наказание. Шесть ударов палкой. О  чем и  сообщали черточки родителям провинившегося.

Дугурхан

Депортация перечеркнула возможность долгожданной встречи Исмаила с  его братом Аддалом. Попытки узнать о  его дальнейшей судьбе Исмаил не  оставлял и  в  ссылке. След старшего брата теряется в  городе Вольске, что в  Саратовской области. До  последнего не  теряла надежду вновь увидеть любимого человека и  его невеста Дугурхан. Она его ждала долгих тринадцать лет: шесть, живя на  Кавказе, и  семь, оказавшись на  чужбине. В  очередной раз получив неутешительный ответ на  запрос о  местонахождении брата, Исмаил отправился к  родным Дугурхан, чтобы расторгнуть помолвку. По  словам бабушки Зейнаб, разговор с  Дугурхан дался ему труднее всего, как вспоминал супруг.

—  Они долго сидели, разговаривали, и  ему как будто  бы удалось уговорить ее  больше не  ждать моего деверя. А  затем наступил момент расставания. Муж шел и  не  решался оглянуться. Он  боялся не  совладать с  чувствами. Он  далеко-далеко отошел от  их  дома, но  в  конце концов не  выдержал и  бросил прощальный взгляд в  строну Дугурхан. Она стояла ровно на  том  же месте, где они и  расстались, с  устремленными ему вслед глазами. Дугурхан провожала этим взглядом свое несбывшееся счастье, расставалась с  мечтами о  том, что было дороже и  ближе всего...

Рассказывают, что умирая, в  предсмертном бреду она возвращалась к  этим воспоминаниям и  повторяла: «Г1улой боаг1а шоана, хьачубейта  уж».

Пять маленьких деревянных чуртов

Прожив в  Павлодаре семь лет, Зейнаб с  мужем перебрались в  село Качиры. У  четы стало нарождаться потомство. Но  дети часто заболевали и  умирали. Здесь она похоронила пятерых младенцев.

—  В  Качирах мусульманское кладбище расположено почти в  центре села. Если идешь куда-то по  делам, то  хочешь не  хочешь оказываешься рядом с  погостом. Могилки всех моих детей были расположены по  соседству. Над каждой стоял маленький деревянный чурт. Эту группу было видно издалека. Таким вот частоколом чурты стояли. Не  заметить было нельзя. Подойду к  ограде, погляжу на  них и  иду дальше.

Муамнат

Никто не  застрахован от  несчастий. Это верно если говорить и  о  каждом человеке в  отдельности и  народе в  целом. Не  думали  же наши соседи чеченцы, спустя много лет после депортации, что будут вновь вынуждены по  году и  больше провести в  лагерях беженцев, вдали от  дома, жить в  тяжелейших бытовых условиях. Поэтому совет не  терять человечности и  достоинства, какие  бы испытания ни  выпали, уместен всегда. Трудности закончатся, а  тебе дальше жить с  проявленным малодушием, если его себе позволишь. Именно такую мысль высказала бабушка Зейнаб на  вопрос, какой главный урок преподнесла ей  высылка, и  рассказала историю Муамнат, своей золовки.

Муамнат была родной сестрой абрека Ахмеда Хучбарова. У  отца Ахмеда было несколько жен. Его с  Муамнат родила одна мать. Первый муж развелся с  ней, как только брат ушел в  абреки. Это было еще дома, в  Гули, задолго до  выселения. Супруг даже не  скрывал причин. Сказал, что боится преследования властей. Перед депортацией Муамнат гостила у  родственников матери, которые жили в  Ангуште. Ее  выслали вместе с  ними. Она снова вышла замуж. Спустя время злые толки о  ее  родстве с  Ахмедом дошли и  до  ее  нового места жительства. Ее  часто стали вызывать в  комендатуру. Мужество отказало и  новому супругу. В  одну морозную ночь он  взял и  выставил ее  за  дверь. Дал развод и  выгнал из  дома. Вот так, просто.

Раздавленная и  ошеломленная этой подлостью и  жестокостью, Муамнат долго бродила по  селу, не  зная, что ей  делать дальше. Так она забрела на  край села. Заприметив вдалеке стаю волков, она стала бежать. Наткнулась на  стог сена. Устроив в  нем небольшое убежище, ночь она переждала в  нем. В  ту  ночь она обморозила себе обе ноги. Наутро постучалась в  первый попавшийся дом и  попросила о  помощи. Её  встретил молодой чеченец, который жил с  пожилой матерью и  сестрой. Её  впустили в  дом, накормили, обогрели. Юноша сказал, что она будет ему сестрой, и  она может оставаться с  ними столько, сколько пожелает. Вскоре с  парнем случилась беда. Его арестовали по  закону «о  трех колосках». Понимая, что для беспомощных женщин она стала дополнительной обузой, она еще настойчивее, чем прежде, стала искать своих родственников по  отцу. Так она вышла на  Исмаила и  Зейнаб.

—  Вскоре после того как она приехала к  нам, Муамнат слегла. Та  ночь на  морозе дорого ей  обошлась. Она была прикована к  постели почти три года. Ухаживала за  ней  я. Как-то ей  стало особенно плохо, и  я, чтобы ее  подбодрить, сказала: «Йииг, скажи, что  бы ты  поела с  удовольствием, давай я  приготовлю!» Она улыбнулась так и  говорит, то, чего я  хочу, в  этих краях и  тем более в  это время года (была зима) точно не  бывает. Я  стала настаивать. И  потом после моих настойчивых уговоров сказала: «Так яблок хочется...» Я, конечно  же, растерялась. Откуда  же сейчас взять яблоки, тем более зимой. А  потом меня осенило. Вспомнила, что одна из  соседок месяц назад ездила к  родственникам в  Алма-Ату, где этого добра завались, подумала, может, она привезла с  собой. Успела только телогрейку на  себя накинуть и  бросилась к  ней. Вернулась с  пятью краснощекими, ароматными плодами. Муамнат была в  восторге. Я  еще ей  говорю: «Ну, как тебе твоя сноха? Обещала? Выполнила?» Съесть яблоко, надкусывая, у  неё сил, конечно, не  было. Я  натирала его с  помощью ложки и  кормила. Поела она совсем малость. А  к  утру Муамнат не  стало...

Сухари в  обратную дорогу

—  Бабушка Зейнаб, а  домой очень хотелось? —  спрашиваю свою собеседницу.

—  В  первые месяцы, это когда мы  на  кожзаводе работали еще, на  каждого человека давали по  пятьсот граммов хлеба. Хлеб был какой-то черный, сырой. И  это был, по  сути, небольшой ломоть. Наесться им  за  один присест было невозможно. Не  говоря уже о  том, чтобы думать, что благодаря ему ты  застрахован от  голода на  целый день. И  вот представь, Адам, мы  отрезали от  этой краюшки кусочек и  сушили, приговаривая: в  обратную дорогу пригодится. Думалось, что это случится со  дня на  день. А  случилось только тринадцать лет спустя.

Подписывайтесь на канал «Ингушетия» в Telegram , чтобы первыми узнавать о главных новостях и важнейших событиях дня. Адам Алиханов
 
По теме
От имени всех членов Совета ветеранов МВД по Республике Ингушетия и от себя лично поздравляю руководство,
Накануне по инициативе Совета ветеранов МВД по Республике Ингушетия член Совета ветеранов МВД по Республике Ингушетия капитан милиции в отставке Ваха Бузуртанов встретился с личным составом ОМВД России по г. Назрань.
Дорогие соратники! От себя лично и от имени Совета ветеранов МВД по Республике Ингушетия поздравляю Вас с профессиональным юбилеем, со столетием со дня образования службы участковых уполномоченного полиции!
Совет ветеранов органов внутренних дел и внутренних войск МВД по Республике Ингушетия в лице председателя Совета ветеранов полковника милиции в отставке Магомедсали Котиева поздравляет своего коллегу,
От себя лично и всех членов Совета ветеранов МВД по Республике Ингушетия поздравляю всех действующих сотрудников и ветеранов Центра противодействия экстремизму МВД по Республике Ингушетия с профессиональным юбилеем.
Уважаемые сотрудники и ветераны ГИБДД! От себя лично и от имени ветеранов нашего Министерства поздравляю руководство,
Уважаемые сотрудники и ветераны ГИБДД! От себя лично и от имени ветеранов нашего Министерства поздравляю руководство,
Накануне по поручению Министра внутренних дел по Республике Ингушетия генерал-лейтенанта полиции Михаила Коробкина члены Совета ветеранов МВД по Республике Ингушетия:
Накануне в актовом зале МО МВД России «Малгобекский» по приглашению руководства межмуниципального отдела члены Совета ветеранов МВД по Республике Ингушетия в лице председателя Совета ветеранов ОВД и ВВ г.
Накануне в стенах Национальной телерадиокомпании «Ингушетия» в студии радиостанции «88.8 FМ» прошел прямой эфир с участием председателя Совета ветеранов МВД по Республике Ингушетия полковника милиции М.С.
От себя лично и от имени всех членов Совета ветеранов МВД по Республике Ингушетия поздравляю руководство,
В пресс-центре газеты «Ингушетия» состоялась торжественная церемония вручения журналистам и ветеранам СМИ региона юбилейных медалей «30 лет образования Республики Ингушетия».
В ОФСИН России по Республике Ингушетия прошли пожарно-тактические учения - ОФСИН по Республике Ингушетия Сотрудниками ведомственной пожарной охраны ОФСИН России по Республике Ингушетия совместно с работниками пожарно-спасательной части № 4 г. Карабулак МЧС России по региону были проведены занятия,
ОФСИН по Республике Ингушетия
Корь - это острое инфекционное заболевание, характеризующееся общей интоксикацией, воспалительными явлениями со стороны слизистых глаз, носоглотки, верхних дыхательных путей, характерной сыпью.
Роспотребнадзор
В рамках реализации всероссийского проекта «ДоброВСело» врачи Сунженской центральной районной больницы совместно с волонтерами-медиками провели масштабное профилактическое мероприятие в сельских поселениях Чемульга и Аршты.
Газета Ингушетия
photo_5343742741852575501_y (1) - Министерство культуры ГБУ «Филармония им. А. Хамхоева» станет организатором конкурса, в котором могут принять участие все желающие.
Министерство культуры