Религиозно-политические особенности «северокавказского ваххабизма» и конфликт с суфизмом

«Суфийская культура на Северном Кавказе» – так называется монография доктора философских наук профессора Вахита Акаева, вышедшая в свет в конце прошлого года в г. Грозном. Как отмечается в аннотации, в работе «раскрыты исторические и духовно-культурные аспекты проявления суфизма на Северном Кавказе…, изучены религиозно-философские идеи дагестанских, чеченских и ингушских суфиев». «Установлена социокультурная несовместимость и конфликтность традиционного ислама (прежде всего, его северокавказской суфийской формы) с нетрадиционным для региона ваххабистским или салафитским течением».

По мнению автора монографии, «неприятие ваххабизма на Северном Кавказе состоит не в том, что мусульмане данного региона являются плохими последователями ислама, а в том, что историко-культурные типы арабов и кавказцев разительно отличаются».

«Последователи традиционного для региона ислама не приемлют не только ваххабитскую идеологию и практику религиозных обрядов, но и их образ жизни, поведенческие и культурные установки, отрицание почтительного отношения к старшим, отказ от кавказских обычаев и традиций. В силу чего конфликт между «северокавказским ваххабизмом» и суфизмом имеет не только догматический, идеологический характер, но и социокультурную направленность, что проявляется во взаимном неприятии образа жизни, поведенческих установок, культурных ценностей, присущих им», – считает В. Акаев.

«Кавказская политика» публикует одну из глав монографии, в которой подвергаются анализу события последнего десятилетия ХХ века.

Ваххабиты на Северном Кавказе от миссионерской деятельности по распространению «чистого ислама» переходят к политике конфронтации с традиционным исламом, особенно с суфизмом. Идейные споры заменяются политическими лозунгами, действиями, приобретающими религиозно-экстремистский характер. В своей политической практике «северокавказский ваххабизм» преследовал далеко идущие планы – оттеснение с религиозно-политической сцены региона представителей традиционного ислама, осуществление государственного переворота и захват власти, создание «кавказского халифата». В этом проявился религиозно-политический экстремизм ваххабизма в данном регионе. Подобная деятельность приводила к столкновениям с традиционным исламом, обществом и государством.

Первые столкновения, происшедшие между ваххабитами и представителями суфизма, основанные на идейных и идеологических разногласиях, произошли в Дагестане. Против традиционного для Дагестана суфийского ислама открыто начал выступать лидер дагестанского ваххабизма Багаутдин Кебедов, выходец из селения Сантлада Цумадинского района Дагестана. Он пытался изобличить традиционалистов в незнании Корана, теологической неграмотности и заблуждениях. Ваххабиты свое понимание ислама считали наиболее правильным, себя они называли последователями чистого ислама или салафитами. Споры между традиционалистами и ваххабитами приобретали политический характер и нередко завершались драками и кровопролитием.

Как отмечает К.М. Ханбабаев: «В 1991-1995 годах произошел ряд вооруженных стычек между представителями ваххабитов и традиционного ислама в Кизилюртовском, Казбековском районах, городе Махачкала». В 1994 году, после начала войны в Чечне, дагестанская милиция усиливает контроль над деятельностью ваххабитов, в мечетях и собственных домах они подвергаются обыскам. По утверждению К.М. Ханбабаева: «В 1995 году деятельность ИПВ (Исламская партия возрождения – В.А) в Дагестане была запрещена».

В своем интервью муфтий Дагестана С.-М. Абубакаров утверждал, что «вскоре мы поняли, что ваххабиты являются пешками в чужой игре». Через 6 лет в Дагестане ситуация меняется кардинально: происходили ночные бои, средь бела дня звучали выстрелы, взрывы, захватывали заложников. Описываемые события в Дагестане происходят в 1995-1996 годах. Радикалистская тенденция в исламе в Дагестане возникает после возвращения молодых дагестанских ваххабитов, принявших участие в военных действиях против федеральных сил на территории Чечни. В мае 1996 года в Карамахи на почве избрания нового кадия мечети происходит столкновение между ваххабитами и сторонниками суфизма. Летом 1997 года в этом же селе во время совершения погребального обряда возникает конфликтная ситуация между родственниками – сторонниками ваххабизма и традиционного ислама. В конфликт были вовлечены сотни вооруженных молодых людей, враждующие стороны захватывали заложников. С большим трудом органам власти удалось погасить этот конфликт.

Итогом усиливающейся с каждым годом экстремистской деятельности ваххабитов стало вооруженное нападение 22 декабря 1997 года на воинскую часть, дислоцированную в городе Буйнакск. После чего Б. Кебедов с многими своими сторонниками скрылся на территории соседней Чеченской Республики, превратившейся в один из главных центров ваххабизма на Северном Кавказе.

Деятельность ваххабитов чеченцы в целом воспринимали враждебно. Критическая масса недовольства в Чечне достигла крайней черты, нужен был повод, чтобы произошел взрыв. И такой
повод представился 14 июля 1998 года в Гудермесе, где на бытовой почве произошла ссора между ваххабитами и гвардейцами полевого командира С. Ямадаева, переросшая в настоящее военное сражение.

Гудермесских ваххабитов поддержали полевые командиры Арби Бараев, Абдул-Малик Межидов, возглавлявшие военные шариатские структуры, укомплектованные ваххабитами. Гвардейцы же были поддержаны жителями многих сел Чечни, последователями тарикатов накшбандийа и кадирийа. Военную и политическую поддержку С. Ямадаеву оказал ичкерийский генерал Р. Гелаев, благодаря которой конфликт между традиционалистами и ваххабитами был решен в пользу первых.

В ходе сражения с традиционалистами ваххабиты понесли большие потери. По официальным данным, было убито 50 человек. В своем интервью Джабраил Ямадаев отмечал, что «в ходе боестолкновения погибли 128 ваххабитов, и этого ни Хаттаб, ни Басаев нам никогда не простят». Среди убитых ваххабитов было много молодых людей чеченской национальности. Сражение, происшедшее в Гудермесе, – одно из немногих крупных кровавых конфликтов, когда-либо возникавших между чеченцами на почве религиозных разногласий.

Объясняя причины, приведшие к военному конфликту, А. Масхадов констатировал, что ваххабиты создали параллельные военные и политические структуры и отказываются подчиняться органам власти. По признанию А. Масхадова, деятельность ваххабитов финансировалась из-за рубежа. Он же терпел ее, рассчитывая на то, что «ваххабитов можно будет использовать в интересах государства». Критикуя своих оппонентов, А. Масхадов утверждал, что ваххабизм делает из чеченской молодежи роботов, отравляя их сознание. По его мнению, идеология ваххабизма распространялась врагами чеченского народа и евреями. Следуя логике Масхадова, получалось, что врагами чеченского народа были его соратники М. Удугов, И. Халимов, В. Арсанов, Ш. Басаев, З. Яндарбиев, И. Умаров, которые либо являлись ваххабитами, либо активно поддерживали их.

А. Масхадов призвал имамов мечетей, местные органы власти Чечни решительно изгонять со своих территорий ваххабитов. По телевидению зачитывался его указ о разжаловании бригадных генералов А. Бараева и А.-М. Межидова до рядовых, и лишения всех правительственных наград Ичкерии, об упразднении возглавляемых ими военных структур. Были признаны персоной нон-грата иностранцы: арабский наемник Хаттаб, некто Абдурахман, амир джамаатов (ваххабитских групп), Гариб Шашани, работавший в Верховном шариатском суде Ичкерии, и Багаутдин Кебедов, лидер ваххабитов Дагестана. Однако требование Масхадова не было выполнено, поскольку в конфликт вмешался вице-президент Ичкерии Ваха Арсанов. Благодаря его «миротворческой» деятельности, ваххабиты избежали полного разгрома в Гудермесе и по всей Чечне.

В защиту Хаттаба по чеченскому телевидению выступил Ш. Басаев, заявивший, что Хаттаб к гудермесским событиям не причастен, а поскольку он его побратим, то никому не позволит его изгнать из Чечни. Это заявление было открытым вызовом А. Масхадову. Хаттаб же в своем выступлении по телевидению заявил, что он по заданию руководства Чечни занимается обучением молодых бойцов военному делу. Хаттаб и арабские наемники, проживающие в Чечне, продолжали свою террористическую деятельность.

Очень часто в различных публикациях высказывается мнение о том, что Хаттаб имеет чеченские корни. Так, В. Бобровников и А. Ярлыкапов писали, что Хаттаб – «потомок кавказских мухаджиров из Чечни, обосновавшихся в Иордании (по другим сведениям – в Саудовской Аравии)». В другом источнике В.О. Бобровников утверждает, что Хаттаб – «выходец из чеченской диаспоры Иордании или Саудовской Аравии». Эти высказывания не объективны, ибо он не являлся выходцем чеченской диаспоры, образовавшейся на Ближнем Востоке.

Генерал Г.Н. Трошев в своей книге отмечает: «Эмир Ибн аль-Хаттаб, в переводе с арабского – Черный араб (он же Однорукий Ахмед), родился в 1966 году в богатой иорданской семье чеченского происхождения». В цитате Г. Трошева имеются, по крайней мере, две фактические ошибки. Во-первых, ибн аль-Хаттаб никак не переводится с арабского языка как «черный араб». Во-вторых, семья, в которой он родился, не была иорданской, уж тем более, чеченского происхождения. Террорист Хаттаб, уничтоженный российскими спецслужбами, по своему происхождению араб и выходец, судя по некоторым источникам, из северной части Йемена. Выходцем из этой страны считается и Усама бен Ладен, с которым Хаттаб имел непосредственные контакты.

Вахабиты, избежавшие в Гудермесе полного разгрома, стали сосредотачиваться вблизи села Старые Атаги, где проживал З. Яндарбиев. Они призывали его возглавить их борьбу против власти А. Масхадова. Генеральный прокурор Ичкерии Х. Сербиев предупредил З. Яндарбиева о недопустимости действий, противоречащих Конституции Ичкерии. Кроме того, односельчане З. Яндарбиева строго предупредили его, что он будет выдворен из села в случае поддержки им ваххабитов.

З. Яндарбиев обвинил в кровопролитии, происшедшем в Гудермесе, лично А. Масхадова, а также выдвинул обвинения о том, что он боится укрепления шариата, желает создать под свою личность особое тоталитарное государство, способное контролировать все сферы жизни общества, не имеет четко обозначенного политического курса по отношению к России. А. Масхадов обвинялся и в том, что он не имеет действенной программы укрепления независимого исламского государства. З. Яндарбиев утверждал, что высокие должностные лица в государстве совершили преступление нападением на телевидение, массовое убийство чеченцев, предварительно разделив их по религиозному признаку, и к этой преступной акции привлечены подразделения силовых структур.

Муфтий Чечни А.-Х. Кадыров, реагируя на эти обвинения, отметил, что усиление ваххабизма в Чечне произошло из-за деятельности главного ваххабита Дагестана Багаутдина Магомедова, приглашённого З. Яндарбиевым в Чечню в августе 1996 года, для утверждения шариата вопреки его возражениям. «С появлением Багаутдина, – заметил муфтий, – раскол среди чеченских мусульман заметно усилился, а происшедшее в Гудермесе кровопролитие явилось следствием проваххабитской деятельности Яндарбиева». Муфтий А.-Х. Кадыров, будучи открытым противником ваххабизма, вел идеологическую борьбу против его сторонников. В свою очередь, ваххабиты вели антикадыровскую пропаганду и совершали покушения на него.

Встретив сопротивление жителей Старых Атагов, ваххабиты перебазировались в Урус-Мартан, в котором существовала джамаатская (ваххабитская) группа, возглавляемая братьями Ахмадовыми. Урус-Мартан, всегда являвшийся центром антидудаевской оппозиции, начиная с лета 1998 года, превратился в крупный центр ваххабизма в Чечне.

По инициативе муфтия А.-Х. Кадырова в Грозном созывается Конгресс мусульман Северного Кавказа. Экстренный созыв этого форума был связан с резким обострением общественно- политической ситуации в Чечне, Дагестане и потенциальной угрозой ее развития в Ингушетии. Выступавшие на конгрессе представители северокавказского духовенства отмечали, что ваххабиты проводят среди мусульман раскольническую деятельность, допускают экстремизм, бесцеремонно вмешиваются в политическую жизнь, вооружают своих приверженцев, бросают вызов официальным властям. В заявлении, принятом на Конгрессе, деятельность ваххабитов подверглась резкому осуждению, органы власти Северного Кавказа призывались объявить ваххабизм вне закона и «немедленно расформировать вооруженные группировки проваххабитского характера». Президенту Чечни предлагалось избавиться от «представителей администрации президента и правительства, морально и материально поддерживающих экстремистское течение. В тексте резолюции констатировалось, что ваххабиты «проникли в Чечню под маской проповедников ислама, а на самом деле проводят подрывную работу против государства, сталкивают верующих на религиозной почве», отмечалась необходимость борьбы с ваххабитами и выдворения «таких миссионеров из Чечни».

А тем временем в Москве на Старой площади 22 июля в здании администрации Президента России происходит заседание «обновленной комиссии при Президенте России по противодействию политическому экстремизму». В нем принимают участие министр юстиции Крашенинников, директор ФСБ Ковалев, министр внутренних дел Степашин, Министр национальностей Сапиро. Комиссия приняла пространное решение: «Комиссия пришла к выводу, что течение ваххабизм не является экстремистским. Следует отличать религиозное течение от экстремистских направлений, которые существуют в нем». Ваххабизм, официально запрещённый в Чечне и Ингушетии, признаваемый в Дагестане религиозным экстремистским течением, российские силовые министры охарактеризовали течением неэкстремистским и мирным.

После гудермесского кровопролития на А. Масхадова было совершено покушение, в результате которого погиб один из его охранников. Некоторые эксперты эту акцию связали с ваххабитами, якобы ставшими на путь мести за гудермесский разгром. Другие полагали, что путем ликвидации А. Масхадова готовился государственный переворот в Чечне. 21 августа 1998 года в городе Махачкале было совершено покушение на муфтия Дагестана С. Абубакарова. Когда он прибыл на пятничную обеденную молитву в центральную мечеть, его автомобиль был взорван. Погибли муфтий, его брат и шофер.

В убийстве известного на Северном Кавказе муфтия вице-президент Чечни Ваха Арсанов обвинил американские и израильские спецслужбы, якобы преследующие цель организации на Кавказе религиозного конфликта между разными течениями ислама с последующим вводом войск ООН в регион. Убийству муфтия Абубакарова в Дагестане предшествовал ряд событий. Жители дагестанских селений Карамахи, Чабанмахи, Дургули, будучи сторонниками ваххабизма, объявили на своих территориях «исламскую республику». Было отменено действие российских законов на этих территориях и введен шариат. Дагестанские власти признали эти действия экстремистскими и антиконституционными, «представляющими угрозу безопасности Дагестана, его единству и целостности», было принято решение восстановить конституционный порядок на этих территориях. Но конституционный порядок в этой зоне силами властей Дагестана так и не был восстановлен, для этого потребовалась крупная войсковая операция, осуществленная несколько позже.

Деятельность муфтия Абубакарова носила антиваххабитский характер, он поддерживал позицию дагестанских властей по отношению к экстремистам. Конфликт между дагестанскими властями и ваххабитами приобретал острую форму. На антиваххабитские действия дагестанских властей, усилившиеся после убийства муфтия Дагестана, отреагировал Ш. Басаев, избранный Председателем Конгресса народов Ичкерии и Дагестана. Он заявил, что в случае применения оружия против братьев-мусульман (то есть ваххабитов), объявивших действие шариата на своей территории, с его стороны будет оказана всяческая помощь.

Заявление Басаева противоречило официальной политике руководства Ичкерии. На это указал и первый вице-премьер Ичкерии Т.-А. Атгериев, который заявил, что деятельность ваххабитов, составляющих значительное меньшинство мусульман Дагестана, направлена против его народов, ненавидящих ваххабитов, а чеченское вмешательство – не только ошибка, но и провокация, цель которой – не допустить укрепления Чеченского государства. В конфликт между ваххабитами и властью в Дагестане вмешивается министр внутренних дел России С. Степашин, который после встречи с карамахинцами признал обоснованными их претензии к коррумпированной власти и предложил ей и средствам массовой информации не допускать в публикациях употребления ярлыка «ваххабиты». В свою очередь, карамахинцы обязались подчиняться россииским законам.

Острота конфликта между ваххабитами и властью в Дагестане временно снимается при посредничестве российского министра внутренних дел. Кроме того, С. Степашин, пообщавшись с карамахинцами, направляет им в обход власти Дагестана гуманитарную помощь в виде лекарств. Новый муфтий Дагестана А.-Х. Абдулаев заметил, что гуманитарную помощь Дагестану следовало бы оказывать через министерство здравоохранения республики. И далее подчеркнул, что «люди у нас говорят: откуда известно, что там были медикаменты или оружие?»

По поводу убийства муфтия Дагестана высказывались различные точки зрения. В газете «Северный Кавказ» отмечалась причастность к этому убийству чеченских политических и религиозных радикалов, в том числе и Хаттаба – «одного из первых распространителей ваххабизма в регионе». Ваххабизм в Дагестане, а позже в Чечне, появился раньше, чем появился на Северном Кавказе Хаттаб. Автор публикации Г. Мурклинская утверждала, что подготавливаемые Хаттабом бойцы являются профессиональными убийцами, шпионами, диверсантами, от рук которых погибло только в одном Дагестане сотни человек.

Подобные суждения не бесспорны, если не сказать бездоказательны. Жертвы, о которых пишет автор, в значительной степени – результат внутренних «разборок» разных мафиозных кланов в самом Дагестане, борющихся за сферы влияния, контроль над доходными отраслями ее экономики. С. Абубакаров – воспитанник традиционного для Дагестана и Чечни ислама, последовательно и смело выступал против ваххабизма, изобличая его идеологию, практику – заявлял о потенциальном вреде, который может исходить от него для мусульман не только Северного Кавказа, но и для всей России. В интервью «Литературной газете» он подчеркивал, что «ваххабизм – псевдоислам, он лишь носит исламскую маску, это идеологическое и политическое течение с экстремистским уклоном, Хаттаб ислам в Чечню не принес, он его идеологизирует, сам глубоко его не зная». Выражая свою позицию к деятельности Хаттаба, Абубакаров говорил, что раз он «объявил газават ради Аллаха, почему он не пошел в Палестину, ближе к Иордании?» Муфтий подвергал критике руководство Дагестана, не применяющее меры в соответствии со статьями Уголовного кодекса России против действий ваххабитов, «разжигающих межнациональную и межконфессиональную рознь», обвинял в связях с ваххабитами и Хаттабом бывшего секретаря Совета Безопасности Дагестана М. Толбоева.

В Ингушетии против распространения ваххабизма выступил Президент Р. Аушев, поддерживаемый официальным духовенством. Он фактически запретил их деятельность в Ингушетии, выдворил из республики приезжих арабов, осуществляющих преподавание ислама в учебных заведениях. Для противодействия ваххабизму на Северном Кавказе в городе Назрань, столице Ингушетии, создается Координационный центр мусульман Северного Кавказа, в состав которого вошли муфтии Дагестана, Чечни, Ингушетии, Северной Осетии-Алании, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. Этот центр, по замыслу его организаторов, был призван решать задачи миротворческого характера, сохранения стабильности в регионе и сдерживать распространение ваххабизма. Председателем сроком на один год был избран муфтий Ингушетии Магомед Албогачиев. Появление этого центра стало возможно после гибели одного из авторитетнейших мусульманских лидеров Северного Кавказа. Создание антиваххабитского центра
явилось ответной реакцией традиционного ислама на угрозу со стороны религиозного радикализма.

Очередной виток военных столкновений между ваххабитами и представителями традиционного ислама связан с тем, что 1500 вооруженных дагестанских ваххабитов, возглавляемых Б. Кебедовым, по приглашению властей Дагестана отправились в Цумадинский район, якобы для решения вопросов о примирении. По мнению Адалло Алиева, аварского поэта, одного из руководителей Конгресса народов Ичкерии и Дагестана, эмигрировавшего за рубеж, затем вернувшегося в Дагестан, «подоплека этого возвращения ваххабитов связана с тем, что к дагестанским моджахедам, проживавшим в Чечне, которые занимались коммерцией, учились религиозным наукам, обучались азам военного искусства, в июне-июле 1999 года один за другим зачастили высокопоставленные чиновники из Дагестана». Эти чиновники приглашали их домой с оружием в руках, обещая личную неприкосновенность. Поверив им, некоторые жители Цумадинского района во главе с Багаутдином Кебедовым вернулись в отчий край.

Итогом этого возвращения стало то, что в июне 1999 года в Цумадинском районе религиозные экстремисты во главе с М. Курамагомедовым и Б. Магомедовым (Кебедовым) заявили о создании в населенных пунктах Эчеда, Хвайниколо, Сильди, Гакко «территории с шариатской формой правления по карамахинскому варианту». По мнению К.М. Ханбабаева, это событие явилось началом крупномасштабного конфликта в Дагестане. Ваххабиты Кебедова были окружены войсками и милицией, и от них потребовали разоружения. После отказа выполнить требование властей началась операция по их подавлению. Дагестанские ваххабиты попросили помощи у «братьев-мусульман» Хаттаба и Басаева. 2 августа 1999 года в горный Дагестан с территории Ичкерии вошли вооруженные группы во главе с Ш. Басаевым и Хаттабом.

Как отмечает Адалло Алиев, в общем числе вошедших в горный Дагестан моджахедов чеченцы составляли всего 10%. Боевики захватили часть Ботлихского и Цумадинского районов, при этом они не встретили сопротивление со стороны пограничников. Как отмечал Р. Абдулатипов, за два месяца до этих событий пограничный пост, расположенный между Веденским районом Чечни и Ботлихским районом Дагестана, был снят. Более того, за месяц до нападения на горный Дагестан боевиков Хаттаба и Басаева руководство этой республики было предупреждено о готовящейся провокации, однако никаких упреждающих мер по предотвращению этих событий принято не было. Дагестанские и чеченские боевики, прошедшие подготовку на диверсионных базах Хаттаба и Басаева, без препятствий вторглись в соседнюю республику. Ваххабиты Кебедова получили поддержку и на тот момент были спасены от поголовного уничтожения.

Когда федеральные войска вытеснили боевиков из Дагестана, то военные действия были перенесены на территорию Чечни. Но и в самом Дагестане происходили ожесточенные сражения между дагестанским ополчением и ваххабитами, обосновавшимися в Карамахи и Чабанмахи. В этот момент, чтобы облегчить участь уничтожаемых в Чабанмахи ваххабитов, Гелаев и другие полевые командиры совершили нападение на Новолакский район, что привело к временному отвлечению федеральных войск от Чабанмахи. Тем не менее, ваххабитские селения были разрушены, погибли сотни людей, семьи экстремистов были изгнаны из своих домов.

В сентябре 1999 года в Чечне начались крупномасштабные военные действия. Военное командование приняло решение об окончательном разрешении «чеченского вопроса». Воинственные генералы во второй военной компании в Чечне, обвиняя политиков в том, что они украли у них победу в первой войне, требовали свободу действий, чтобы довести войну с Масхадовым до победного конца. Одновременно Москва требовала от Масхадова, чтобы он осудил действия Басаева, Хаттаба и присоединился к федералам. Однако Масхадов не принял эти условия, поскольку видел в России врага, а ваххабитов во главе с Басаевым считал только своими политическими противниками.

В связи с усилением в российском обществе национал-патриотических тенденций в общественном сознании стала доминировать установка на силовое разрешение российско-чеченского конфликта. Происшедшие в 1999 году теракты в Буйнакске, Москве, Волгодонске, повлекшие за собой гибель нескольких сотен человек, и обвинения в этом чеченцев, окончательно укрепили эту точку зрения и обусловили развертывание масштабных военных действий в Чечне.

«Северокавказский» ваххабизм имеет свои особенности, отличающие его от классического ваххабизма, являющегося государственной идеологией Саудовской Аравии. Как известно, ваххабизм опирается на ханбалитский мазхаб, признаваемый мусульманскими теологами как одну из догматико-правовых систем в суннитском исламе. С точки зрения З.С. Арухова, «фактор ваххабизма играет важную роль в поддержании и функционировании саудовской политической системы», его поддерживают граждане этой страны, придерживающиеся суннитских убеждений. На востоке и западе Саудовской Аравии ваххабизм, судя по его утверждению, особой популярностью не пользуется.

Поскольку среди мусульман Северного Кавказа существуют только два мазхаба – шафиитский и ханифитский, связанные с суфизмом, то вопрос принятия ваххабизма мусульманами здесь представляется проблематичным. У ваххабизма в данном регионе отсутствует не только соответствующая социальная база, но и догматико-правовая почва. Именно поэтому ваххабизм на Северном Кавказе распространяется путем вовлечения маргинальных слоев общества, асоциальных элементов и через использование финансов.

Прежде чем перейти к раскрытию непосредственного содержания этого параграфа, представляется необходимым обсудить вопрос о времени и месте появления ваххабизма на Северном Кавказе.

По этому вопросу в научной литературе, касающейся истории появления ваххабизма в регионе, существуют противоречивые высказывания, при этом имеет место искажения реальных фактов. Так, К.С. Гаджиев пишет: «В советский период ваххабизм впервые появился на территории Чечни в конце 70-х годов. Но в тот период он не нашел широкой поддержки, а государственные органы сумели оперативно пресечь деятельность его проповедников». Это высказывание автора не подкреплено ни фактами, ни соответствующей аргументацией. Ныне здравствующий шазилийский шейх Саид-афанди Чиркейский считает, что из тех, кто первым привнес ваххабизм в Дагестан, был Али Каяев (Замирали). Дагестанский исследователь ислама М.В. Вагабов писал, что «в религиозной жизни Дагестанав восьмидесятых годах нашего века (ХХ век – В.А.) появилось новое, третье по счету, суннитское направление – ваххабизм». В. Бобровников считает, что первый всплеск исламизма в Дагестане был отмечен в конце 70-х годов и «центрами движения были Кокрек, Нечаевка, Ново-Сиситли, Ясная Поляна и другие смешанные аваро-даргино-кумыкские селения Терско- Сулакской низменности Дагестана». Здесь возникли нелегальные мусульманские школы (медресе), организованные дагестанскими учеными-алимами, проводившими духовно-просветительскую и миссионерскую работу (да’ ва). Эти мусульманские школы и местные алимы, преследуемые властью, заложили основу для широкого распространения в Дагестане религиозного радикализма. Из приведенных выше высказываний видно, что ваххабизм в советский период в Дагестане все-таки появился значительно раньше, чем в Чечне.

В 70-х и до конца 80-х годов ХХ столетия о ваххабизме в Чечне ничего не было известно. Только в 1989 году в газете «Даймохк» (на чеченском языке) появилась статья «Ваххlаби. Иза мила ву?» («Ваххаби. Кто он?»), автором которой являлся Эмин Бено, реэмигрант-чеченец из Иордании. В этой симпатизирующей ваххабизму публикации подробно объяснялось, что такое ваххабизм, каково отличие от местного традиционного ислама. Автор публикации, ссылаясь на Коран и Сунну пророка Мухаммада, подвергал критике такие суфийские ритуалы, как громкий зикр, посещение зиярата, мовлид. Эмин Бено объяснял, что ислам запрещает почитание людей, совершение громкого зикра, посещение зияратов (паломничество), раздачу милостыни после смерти верующего, ношение религиозных талисманов.

Осенью того же года на митинге, устроенном Х. Бисултановым, лидером Народного фронта, бывшим депутатом Верховного Совета ЧИАССР последнего созыва, перед зданием Чечено-Ингушского обкома КПСС выступил уполномоченный по делам религии при Совете министров ЧИАССР, полковник госбезопасности Леча Мадаев. В его речи было высказано обвинение в адрес Адама Дениева (он же Адам-халиф – религиозный и общественный деятель Чечни, убит неизвестными лицами в селе Автуры в 2002 году), молодого чеченского алима из села Автуры, в том, что он распространяет ваххабизм, направленный против местных суфийских братств. Адам Дениев, выступивший на этом же митинге, высказанные в его адрес обвинения признал клеветой и обвинил Л. Мадаева в том, что он, будучи начальником КГБ в Гудермесском районе, избивал и запугивал мулл, склоняя их к сотрудничеству. Публично о ваххабизме в ЧИАССР начали говорить только в 1989 году, до этого об этом движении в исламе в республике мало кто знал.

9 июня 1990 года в городе Астрахань «представителями практически всех мусульманских регионов бывшего Союза» была основана Исламская партия возрождения (ИПВ). В программных документах этой организации ставилась задача очищения «мусульманской религиозной практики от всего наносного и возвращения ее к первоистокам мусульманского вероучения – Корану и Сунне». В создании этой общественной организации действенное участие принимали аварцы, кумыки, даргинцы, чеченцы, карачаевцы, ингуши. Среди участников съезда мусульман, создавших ИПВ, были А. Ахтаев (аварец), Б. Кебедов (аварец), И. Халимов (чеченец).

Фактически ваххабизм в Чечне проявился в 1992 году. В Грозном, в здании «Промавтоматики» была организована исламская группа, в состав которой вошли А. Матаев (одноногий Ахмад из Бачи-Юрта), врачи И. Халимов и И. Умаров, журналист М. Удугов, Ш. Басаев и др. Членов этой группы в народе называли ваххабитами. А. Матаев совместно с иностранными миссионерами, прибывшими из Судана, Египта, Пакистана, организовывал в Грозном телепередачи по проблемам ислама, в ходе которых демонстрировались телефильмы, проповедующие джихад мусульман против западных колонизаторов.

Между тем в 80-90-х годах ХХ столетия Дагестан становится идеологическим и политическим центром ваххабизма на Северном Кавказе, а главным его распространителем – Багаутдин Кебедов, создавший в ряде населенных пунктов Дагестана религиозные школы, в которых изучался «чистый ислам». Одна из таких школ была расположена в городе Кизил-Юрт Дагестанской АССР, в которой обучались молодые люди из Дагестана, Чечни, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии. Общее число их, по некоторым данным, достигало 700 человек. К.М. Ханбабаев считает, что «с конца 80-х годов ХХ века на территории ряда городов и районов Дагестана и Чечни появились нелегальные формирования религиозно-политического фундаменталистского течения ислама, впоследствии названного «ваххабизмом». Историю распространения ваххабизма в Дагестане исследователи разделяют на три периода. Первый период связан с просветительской и благотворительной деятельностью сторонников ваххабизма. Их задача заключалась в том, чтобы в массовое сознание дагестанцев внедрить, как считает К.М. Ханбабаев, самые общие исламские идеи, «донести до каждого мусульманина или потенциального мусульманина призыв к исламу».

Второй период в деятельности ваххабитских групп в Дагестане отмечен организационным строительством, психологической и военной подготовкой с целью формирования «воинов джихада», готовых выполнить любой приказ своих эмиров – военных руководителей.

Третий этап – распространение джихада. И на этом этапе начинается борьба за установление исламского порядка, захват власти и создание в Дагестане исламского государства.

Деятельность ваххабитов в Дагестане сопровождалась столкновением между мусульманами, придерживающимися традиционных (суфийских) и салафитских ценностей, что обостряло внутриконфессиональную и этнополитическую ситуацию. Так, 13 мая 1989 года дагестанские ваххабиты, в составе которых находились единоверцы из Киргизии, Туркмении и Казахстана, захватывают здание Духовного управления мусульман Северного Кавказа в городе Махачкале, изгоняют тогдашнего муфтия Махмуда Геккиева, распускают единую для всех северокавказских мусульман религиозную структуру. Как видно, с этого момента в деятельности ваххабитов четко обозначилась политическая и экстремистская тенденция. Они «неоднократно провоцировали беспорядки в Махачкале, Хасав-Юрте, Буйнакске, организовывали митинги с антиконституционными лозунгами, бесчинствовали во многих мечетях, изгоняя оттуда имамов, не разделяющих их мировоззрение».

Летом 1991 года в городе Махачкала «под руководством ваххабитских лидеров и активистов толпа фанатично настроенных верующих предприняла штурм здания Правительства Дагестана и попыталась захватить его». Подобные деяния ваххабитов позволили Р. Абдулатипову признать, что «под названием «ваххабизм» подразумеваются представители самих экстремистских движений, которые действуют на Северном Кавказе». Здесь имеет место расширительное толкование ваххабизма, но утверждение, что ваххабизм на Северном Кавказе проявляет экстремистские черты, следует признать правильным.

На начальном этапе становления ваххабизма в Дагестане главным объектом воздействия её идеологии являлась молодежь. Для этих целей в массовых тиражах издавалась литература современных мусульманских фундаменталистов – С. Кутба, Ф. Якана, М. Зину, А. Дидата и др., а также дагестанского религиозного радикала Багаутдина Кебедова. Начиная с 1992 года, издательство «Сантлада», организованное Б. Кебедовым, в Москве массовым тиражом напечатала труды представителя исламского фундаменталиста, пакистанца Абу Аля ал-Маудиди. Это такие труды, как «Ислам сегодня», «Образ жизни в исламе», «Основы ислама», получившие широкое распространение среди мусульманской молодежи. Тираж каждой из названных работ достигал 100 000 экземпляров. В текстах этих работ разъяснялся принцип единобожия, уделялось внимание не только догматической стороне ислама, но и политическим аспектам, в том числе и концепции джихада, односторонне интерпретированного.

По мнению ал-Маудиди, будущее ислама зависит от решительных практических действий исламского мира. «Если позиция исламского мира будет продолжать оставаться такой же, какой она является сегодня, то есть основывающейся на лицемерии, обмане и двойственности, а его поведение по-прежнему будет враждебно исламу, то боюсь, исламские народы не смогут сохранить свою независимость», – пишет он.

Разъясняя степень пригодности ислама для руководства в современную эпоху, он констатировал: «Ислам подходит для всякого времени и всякого места», но «вопрос связан с тем, есть ли в мире народ, который готов принять ислам полностью, не частично».

В понимании теоретической базы «северокавказского ваххабизма», наряду с отмеченными религиозными положениями, важное значение имеет разъяснение джихада, приводимое этим автором. В другой своей работе ал-Маудиди пишет: «Джихад представляет собой часть всеобщей защиты ислама и означает борьбу до последней капли крови». По его мнению, «высшее пожертвование жизнью распространяется на всех мусульман», джихад для мусульманина является такой же обязанностью, как и ежедневная молитва и пост, а тот, кто уклоняется от этого, является грешником. Заметим, что подобные идеи в недавнем прошлом не могли быть высказаны в открытой печати, но в постсоветский период они получили широкое тиражирование. И это позволило исламскоориентированной молодежи черпать идеи из опубликованных текстов, вооружаясь теоретически.

После распада СССР и провала коммунистической идеологии мусульмане Северного Кавказа получают возможность свободного отправления своих религиозных потребностей. Некоторые политически активные мусульмане обвиняли коммунистов в насилии против верующих, разрушении мусульманских святынь. Они принимают участие в политических процессах, протекавших в Дагестане, Чечено-Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии. Дагестанский муфтий Сайидмухаммед Абубакаров, погибший от совершённого против него теракта, признавался, что он вместе с ваххабитами на митингах в начале 90-х отстаивал «право на свободу вероисповедания, добивался земли под строительство мечетей». Под их воздействием в этих республиках возникают местные структуры духовного управления мусульман, возглавляемые новыми властолюбивыми лидерами.

Осенью 1991 года в период кризиса власти в Чечено-Ингушетии многие суфийские братства были вовлечены в политическую борьбу.

Распространение ваххабизма в Дагестане происходило не только через Багаутдина Кебедова, но и Мухаммада Али, гражданина Саудовской Аравии, который в 1994 году начал распространять в Карамахи это учение. Последний в своих проповедях высказывал мысль, что «почитание стариков – не исламский обычай, так как почитать можно только Аллаха». Для этнической культуры народов Северного Кавказа, уважение старших, почитание стариков – глубокая традиция, регулирующая отношения между поколениями. Но ваххабиты рассматривали этот древний обычай кавказских этносов, как отход от ислама. Здесь наглядно проявлялось противоречие не столько между суфизмом и ваххабизмом, что действительно имело место, сколько – социокультурное противоречие, возникшее в результате столкновения двух разных культур – кавказской и аравийской.

В Дагестане отношение между представителями суфийского ислама и ваххабитами настолько углубились, что власти этой республики стали применять силовые меры. В газете «Дагестанская правда» была опубликована статья «В гостях у чекистов», сообщавшая, что состоялась встреча между членами Духовного управления мусульман Дагестана с представителями ФСБ, в ходе которой традиционное духовенство и спецслужбы пришли к единому мнению о необходимости совместного противодействия ваххабизму”. В последующем МВД Дагестана начало жесткое преследование ваххабитов, стало подвергать их обыскам, задержаниям, нередко подбрасывая им патроны, оружие. Если в Дагестане шел процесс силового давления на ваххабитов, то в Чечне в отмеченный период ваххабиты набирали политический и идеологический вес.

Как отмечает З. Яндарбиев, еще до начала российско-чеченской войны 1994 года была учтена «необходимость построения исламского чеченского государства Ичкерия». Конкретизируя сказанное, он пишет, что в «ноябре 1994 года на Конгрессе чеченского народа, проходившем в корпусе «Б» Президентского дворца, вопрос переименования Чеченской Республики Ичкерия в Исламскую республику стоял в официальной повестке работы форума». Тем не менее, за три года существования режима Дудаева этот вопрос не получил реализацию, поскольку противниками его выступали последователи традиционного ислама, увидевшие в таком повороте религиозно-политической ситуации потерю своих позиций. Однако этот вопрос вновь возник тогда, когда напряжённые взаимоотношения между Ичкерией и Россией достигли стадии открытого конфликта.

Антидудаевские силы, возглавленные так называемым Временным Верховным Советом, полагая, что власть Дудаева падет, если ее подтолкнуть, через отдельных чиновников из администрации Президента России склонили Б. Ельцина к наведению «конституционного порядка» в Чечне. На принятие такого решения оказало и влияние антидудаевски настроенное традиционное чеченское духовенство, призывающее российское руководство избавить чеченский народ от режима Дудаева. В Чечню были введены федеральные войска, начались столкновения между боевиками и военными, превратившиеся в масштабные военные действия. Ее итог – десятки тысяч жертв, особенно среди мирного населения, полное уничтожение экономики, социальной сферы, разрушение сотен населенных пунктов. Насилие и жестокость, сопровождающие войну, способствовали мобилизации идеологии газавата. Все больше чеченцев оказывалось в рядах воюющих, мотивирующих свои действия местью за гибель близких, разрушенными селами, посягательством на их свободу и независимость.

Когда в декабре 1994 года в Чеченскую Республику были введены федеральные войска для наведения «конституционного порядка», чеченский муфтий, последователь Кунта-Хаджи, Х. Алсабеков объявил, что сопротивление чеченцев российской армии является газаватом, но, оказавшись в селе Знаменское, где находилось командование войск и оппозиционные Дудаеву силы, он отказался от своих слов. Преобладающее большинство традиционного духовенства также
не считало сопротивление дудаевцев газаватом. Однако некоторые молодые чеченские алимы, получившие образование в арабских странах, настаивали на признании газавата. Кадий Веденского района по имени Рамзан через телевидение зачитывает документ, полученный ими от «муфтия Мекки», якобы подтверждавшего, что война чеченцев против российских войск является газаватом. Этот молодой мусульманский теолог радикалистской ориентации, опираясь на авторитет «мекканского теолога», пытался узаконить «дудаевский газават».

В начале 1995 года на заседании «Народного Конгресса Чеченской Республики Ичкерия», состоявшегося в городе Шали, было высказано недоверие муфтию Алсабекову, признанному дезертиром. Новым муфтием был рекомендован А.-Х. Кадыров. Позже он был избран алимами и утвержден Президентом Ичкерии Д. Дудаевым. З. Яндарбиев отмечает, что во время войны истинными служителями веры показали себя молодые муллы и алимы: Батукаев Шамсудин, Усаев
Рамзан, Магомадов Абдул-Вахид, имам Ведено Рамзан-Хаджи, Хамзат и Сайди из Хаттуни, Харон из Махкеты, Магомед из Джалки, Хамзат из Дагестана, Шейх-Магомед из Курчалоя, Дауд из Алхазурово.

Старое чеченское духовенство, придерживающееся традиционного ислама, имевшее трагический опыт сталинской депортации, являлось откровенным противником войны с Россией.

В апреле 1995 года в горном селении Ведено, которое в период Кавказской войны являлось одной из столиц имамата Шамиля, состоялся шариатский суд. Перед шариатским судом предстали несколько милиционеров, употреблявших спиртное. Организаторами суда были местный мулла Рамзан, глава районной комендатуры Ширвани Басаев. Но ключевую роль в этом деле сыграл, по мнению Яндарбиева, Шамиль Басаев. Шариатский суд вынес решение наказать каждого милиционера сорока палочными ударами. Прикрываясь шариатом, дудаевцы часто преследовали, похищали и избивали чеченцев, сторонников российской власти.

Обращение режима Д. Дудаева к шариату связано с тем, что, потерпев экономический, политический и культурный провал в Чечне, он рассчитывал на то, что с введением шариата на подконтрольных ему населенных пунктах можно будет изменить ситуацию в свою пользу. На самом деле, дудаевская шариатизация вызвала волну возмущения среди верующих из-за неправедных действий тех, кто её осуществлял.

Некоторые исследователи распространение ваххабизма в Дагестане связывают с деятельностью Ахмадкади Ахтаева, который считался умеренным сторонником этого религиозного явления. Будучи светски и духовно образованным, он проявлял толерантные отношения к сторонникам местного суфизма. Радикальное крыло ваххабизма в Дагестане, как было отмечено выше, представлял Багаутдин Кебедов, преследовавший цель распространения «истинного» ислама путем совершения джихада против куфра (коими считались местные мусульмане и пророссийская власть) и создания исламского государства.

Известный ростовский исследователь И.П. Добаев отмечает: «После завершения чеченских событий в 1994-1996 годах Багаутдин активно организовывал ваххабитские ячейки – «исламские общества» («джамааты»), на территории Дагестана. На их основе в середине 1997 года создается общественно-политическая организация «Исламское общество Дагестана» («Джамаат уль- Исламийун»), официально зарегистрированное в министерстве юстиции Республики Дагестан». Это общество было необходимо для реализации тех программных целей и задач, которые ставили перед собой представители радикального крыла ваххабизма.

Одна из причин того, что ваххабизм в Дагестане набирал силу, заключается в том, что сложились условия, порождающие коррупционные явления, приобретшие огромные масштабы. Руководители разных уровней, чиновники приватизировали наиболее доходные отрасли экономики и социальной сферы. В обществе царила явно выраженная социальная несправедливость, простые граждане не могли найти работу, сельская и городская молодежь всё чаще вступала на путь криминала. Именно ухудшавшаяся социально-экономическая ситуация, культурный и идейный разброд способствовали значительному распространению ваххабизма в Дагестане. В этой ситуации представители традиционного ислама, шейхи суфизма оказались в состоянии растерянности. В сложный и переходный период им не удалось выступить в качестве духовной и политической силы, способной интегрировать дагестанское общество на базе лучших общечеловеческих, в том числе мусульманских, ценностей.

Духовные и политические идеи ваххабизма прорастали на почве, где отношения между властью и народом приобретали выраженный антагонистический характер, граждане были отчуждены от источников нормального существования, а официальное духовенство и его позиция теряли свою идейную и идеологическую привлекательность. В этой ситуации многие молодые люди находили в ваххабизме моральную, идеологическую и материальную поддержку. Экономический, политический и культурный кризис, охвативший Дагестан и другие мусульманские регионы постсоветского пространства, сами ваххабиты объясняли отходом власти и верующих от «чистого ислама» и требовали возврата к нему. Выход из социального и духовно-культурного кризиса они видели в построении общества на основе строгих исламских ценностей, возвращении мусульман к так называемому золотому веку времен Пророка Мухаммада и четырех праведных халифов.

В Чечне ваххабитское движение укрепилось после так называемой победы сепаратистов в августе 1996 года. Созданные временные комендатуры, в которых действовали шариатские суды, возглавлялись ваххабитами. В этих комендатурах шариатские суды наказывали представителей чеченской оппозиции, а также тех, кто употреблял спиртные напитки. После наказания по шариату за распитие спиртного умер известный чеченский певец А. Далхадов. 20 августа 1996 года шариатский суд в Грозном осудил бывшего дудаевского муфтия Х. Алсабекова за его двойственную позицию в вопросе о газавате и наказал 80-ю палочными ударами.

После 6 августа 1996 года, когда отряды чеченского сопротивления захватили город Грозный, по всей Чечне образовываются шариатские суды, укомплектованные либо ваххабитами, либо их сторонниками. Ряд лидеров чеченских ваххабитов вошел в состав чеченского правительства, сформированного Президентом А. Масхадовым.

Ваххабизм в Дагестане также усиливал свои позиции, хотя официальные органы власти предпринимали меры по его ограничению. Его усилие во многом объясняется тем, что здесь активно работали филиалы зарубежных исламских организаций. Их деятельность имела не только гуманитарный, но и религиозный, просветительский характер. Некоторые зарубежные исламские центры и их филиалы в России осуществляли финансирование ваххабитского проекта с целью превращения Дагестана и всего Северного Кавказа в плацдарм для распространения религиозного радикализма.

Деятельность ваххабитов в Дагестане, Чечне постепенно приобретала агрессивный характер. В представителях традиционного ислама они видели смертельных врагов. Всех, кто возражал им, не
соглашался с их идейными и идеологическими установками, они зачисляли в безбожники, кафиры, мушрикины. По этому поводу А. Игнатенко писал, что «признание безбожниками (такфир от арабского слова «кафир» – неверный) – один из главных постулатов ваххабизма». Он пишет, что в ваххабитской литературе постоянно всплывает тема тайного, скрываемого неверия мусульман, являющегося основанием для ваххабитского такфира и, следовательно, ведения вооруженного джихада против них, что является прямым оправданием насилия против любого мусульманского сообщества.

Радикализм ваххабитов вызывал тревогу и протест у представителей официального духовенства Северного Кавказа, которые пытались ограничить его воздействие на мусульман региона, они предупреждали общество и власть об угрозе, исходящей от ваххабизма. В Дагестане об опасности, исходящей от ваххабитов, заявлял муфтий этой республики С. Абубакаров, в Чечне против ваххабитов выступал муфтий А.-Х. Кадыров, в Ингушетии противником ваххабитов был муфтий М. Албогачиев, в Карачаево-Черкесии – муфтий И. Бердиев. Следствием недовольства политики власти в Чечне по отношению к ваххабитам явились выступления тридиционалистов на митингах, проходивших в Грозном в 1997-1998 годах.

А. Масхадова обвиняли в том, что он окружил себя ваххабитами, а в принимаемых на митингах резолюциях «выдвигалось требование отставки министров-ваххабитов». По мнению В.А. Тишкова, «правительство Масхадова воспринимало ваххабизм отрицательно, но реально противостоять ему было не в силах». На самом деле, отношение чеченской власти к ваххабизму не было столь однозначным, ибо почти всё масхадовское окружение, некоторые члены его правительства были последователями ваххабизма или их союзниками. Власть часто заигрывала с ваххабитами. И она в
конечном итоге полностью потеряла контроль не только над духовной, но и политической деятельностью ваххабитов, организовавших параллельную и альтернативную официальной власти влиятельную религиозно-политическую силу.

Укрепляясь политически, создавая и вооружая джамаатские группы, лидеры ваххабитов исподволь готовили захват власти в мусульманских регионах Северного Кавказа, прежде всего в Чечне и Дагестане. Доктринальное, идеологическое и политическое противостояние ваххабитов с представителями традиционного ислама, а также с властью, – основные причины, приведшие к политическим и военным потрясениям в Дагестане и Чечне в августе 1999 года.

Сегодня эти события отдельные исследователи интерпретируют как попытку «ичкерийцев» аннексировать Дагестан, народы которого дали дружный отпор захватчикам. Так, некто В. Манягин пишет: «Лишь одно племя встретило чеченских бандитов с распростертыми объятиями и воевало плечом к плечу вместе с ними. Те же люди пытались совершить в Дагестане государственный переворот, устраивали взрывы в Махачкале и Буйнакске в то время, пока остальные дагестанцы помогали России справиться с интервентами. Это были дагестанские «ваххабиты» – такие же потомки хазар, как и их чеченские соратники».

Автор, употребляя выражение «чеченские бандиты», допускает оскорбительное отношение ко всему чеченскому народу, который никакое отношение к бандитам не имеет. Из цитируемого высказывания явствует, что его автор совершенно не разбирается не только в этническом происхождении дагестанцев и чеченцев, но и самих хазар. Несмотря на то, что он посвятил свою работу прекрасному исследователю Хазарского каганата М.И. Артамонову, тем не менее, проявляет научное невежество, относя дагестанских и чеченских «ваххабитов» к потомкам хазар. Подобное высказывание означает явное незнание религиозно-политической, этнокультурной ситуации, которая складывалась на Северном Кавказе в 90-х годах ХХ века.

Деятельность ваххабитов, считающих только себя представителями чистого ислама, а последователей суфизма, традиционного ислама – «еретиками», подлежащими преследованию и даже физическому уничтожению, носила явно радикалистский и эстремистский характер. Как отмечает И.Р. Насыров: «Претензии сторонников «чистого ислама» на «правомерность» только их направления вопреки идее равноценности всех форм бытования ислама, в том числе суфизма, уже способствовали вкупе с другими причинами разжиганию внутриисламских расхождений и противоречий, которые разрешаются нередко в трагической форме и наносят колоссальный вред как самим мусульманам, так и немусульманам, поскольку в условиях глобализации противоречия внутри огромной мусульманской общины с неизбежностью начинают отрицательно сказываться и за ее пределы».

Сформулированное высказывание достаточно полно отражает противоречивый характер взаимоотношений сторонников «чистого ислама» и сторонников суфизма, приведшие к конфликтам и трагическим последствиям, нанесшим большой вред мусульманам и представителям иных конфессий. Описанные выше конфликтные взаимоотношения между ваххабитами и традиционалистами демонстрируют их несовместимость и непримиримость, что проявляется не только в северокавказском регионе, но и в более широких масштабах.

Вахит Акаев
доктор философских наук, профессор, Чеченская Республика
http://kavpolit.com/

 
По теме
Представители Ингушетии отправились на второй Большой круг российского казачества, который собрался в Москве в храме Христа Спасителя, сообщили в министерстве по внешним связям, национальной политике,
В 2023 году в Ингушетии разрешили десятки конфликтов и споров на почве кровной мести и бытовой ссоры благодаря усилиям примирительной комиссии при Главе республики и религиозных деятелей.
Подводя итоги координационного совета Современная молодежь в силу многих неблагоприятных факторов является социальной группой, которая наиболее восприимчива к радикально-националистическим и ксенофобским настроениям.
ХАДИС ДНЯ - Magas.Su Сообщается от Ибн ‘Умара, да будет доволен Аллах им и его отцом, что Посланник Аллаха ﷺ сказал:
Magas.Su
АЯТ ДНЯ - Magas.Su О те, которые уверовали! Бойтесь Аллаха, и пусть душа посмотрит, что она приготовила на завтрашний день.
Magas.Su
В ОФСИН России по Республике Ингушетия прошли пожарно-тактические учения - ОФСИН по Республике Ингушетия Сотрудниками ведомственной пожарной охраны ОФСИН России по Республике Ингушетия совместно с работниками пожарно-спасательной части № 4 г. Карабулак МЧС России по региону были проведены занятия,
ОФСИН по Республике Ингушетия
Медицинское обследование в 2023 году прошли 124 тыс. несовершеннолетних жителей региона, или 96% от общего числа, сообщили газете «Ингушетия» в пресс-службе Главы и правительства республики.
Газета Ингушетия
Корь - это острое инфекционное заболевание, характеризующееся общей интоксикацией, воспалительными явлениями со стороны слизистых глаз, носоглотки, верхних дыхательных путей, характерной сыпью.
Роспотребнадзор
Стартовал региональный этап Всероссийского конкурса исследовательских проектов «Без срока давности» - Министерство Образования С 20 марта стартовал региональный этап Всероссийского конкурса исследовательских проектов «Без срока давности», который продлится до 10 апреля 2024 года.
Министерство Образования